Раздолье рыбакам, раздолье собирателям пляжных сувениров. Когда-то здесь была галька, но её вывезли отсюда всю в конце 80-х, а вместо гальки насыпали щебень и чуть-чуть песка. Когда-то здесь ходили катера и, причалив, врубали на полную мощность эстраду. Сейчас тут тишина — никого и нечего лишнего. До сезона осталось 10 дней.

Те, кто живёт тут постоянно, живут небогато. Для москвичей и петербуржцев цены умудряются ощутимо сползти вниз. Через несколько дней понимаешь, что самая ходовая купюра тут — «сотня», а не «пятьсот». Тысячную купюру в начале дня могут побежать разменивать в соседний магазин.

Сторожка с «Жигулями» поставлена возле ещё одного недостроя серьёзного масштаба — то ли комплекса гостиниц, то ли развлекательного центра, запланированного ещё в СССР. Об СССР крымчане, как правило, отзываются хорошо.

Вечером на набережной непривычно тихо. Закрыты, в отсутствие клиентуры, дискотеки и ночные бары. Повсюду сколачивают каркасы, прокладывают что-то, висят объявления о найме официантов на летний сезон. Рестораны первой линии, как водится, берут деньги больше за местоположение, чем за мастерство повара — это ожидаемо. На первой линии разницу между Москвой и Коктебелем по ценам почувствовать куда сложней.

В штиле в пасмурную погоду — особый шарм. Вода, хоть и не вполне прозрачна, приобретает нежнейшие оттенки смеси синевы с пепельным.

В конце бухты, где за бетонными ступенями не вполне готового спуска к пляжу, начинается «дикий» пляж — прибежище пататочников и хиппей, неожиданно плавает лебедь. Конечно, он улетит отсюда, не дожидаяся прибытия оравы, закидающей его батонами разных калибров. Надо ловить момент. За лебедем простирается мыс Хамелеон, а за ним — Тихая Бухта. Но мы туда не идём. А идём мы, воспользовавшись отсутствием зноя, на Кучук-Енишар, или к могиле Волошина. Волошиным Коктебель гордится, есть музей, есть книжная лавка при музее, есть миллион сувениров с профилем великого поэта и гумманиста, спасшего не один десяток душ после взятия Крыма Красной Армией. К Волошину полагается сходить по приезду хотя бы раз. Примета эта иррациональна, но незыблема — я ощущаю обязательство взобраться на Кучук-Енишар при каждом посещении Коктебеля почти что на клеточном уровне.

Могилу фотографировать я не стал, а сфотографировал фотогеничную геодезическую вышку и опять вид на Хамелеон. Вышка облеплена ленточками (по татарской традиции), возле вышки (и могилы) — масса «пожеланий».

Но я спускаюсь с горы в Коктебель, где погода явно становится лучше, синева начинает преобладать в морских красках. Разноцветие эллингов, приткнувшихся к пляжу — тоже преходяще. Эллинги построены «при старом режиме» и грубо вторгаются в санитарную зону пляжа. Их снесут, если не в этот сезон, то в следующий. Фотография на память.

Наступает и черёд для коктебельского натюрморта-коктейля. Тут и кирпич-ракушечник, и прочие тешащие глаз сочитания цветов. Хозяйская собака (цвета ракушечника) настаивает на своей исключительной фотогеничности. Как гость, я не могу отказать ей в снимке.

Любимый дальний пляж тоже пуст. Мусор уже убран, субботник явно прошёл в начале мая. Мусор в Коктебеле копится затем всё оставшееся лето, пережидает зиму и наконец остатки его убираются к началу сезона. Мне повезло — я прибыл в зазор, когда мусор уже убран, а сезон ещё не наступил. Я спешу увековечить и этот момент.

Разумеется, купаться ещё рановато, а в посёлке сидеть скучновато. Пока не распогодилось, можно съездить, воспользовавшись общественным транспортом, в Феодосию, в Старый Крым или в Судак. Об этом (и возвращении в Коктебель) — в продолжениях.